Позавчера состоялась презентация Прогноза развития энергетики мира и России, совместной работы Института энергетических исследований РАН и Центра энергетики Московской школы управления Сколково.
Я вспомнил доклад с таким же названием 2016 года, над котором работали многие из авторов нынешнего Прогноза. Тот отчёт выходил от имени Института энергетических исследований РАН и Аналитического центра при Правительстве РФ, работа была откровенно слабой, и я по ней довольно жестко прошёлся.
Сегодняшний доклад получился отличным — действительно полный и всесторонний обзор тенденций энергетического развития, указание возможных развилок и перспектив. Видимо, сказалось усиление команды новыми замечательными экспертами из Центра энергетики Сколково и «избавление от пут» Аналитического центра при Правительстве РФ.
В докладе представлено три сценария энергетического развития. Это обосновывается высокой неопределенностью темпов изменений, о чём я тоже регулярно напоминаю. В наше время большинство организаций, публикующих подобные отчёты, описывают сразу несколько вариантов возможного, на их взгляд, развития. Например, буквально неделю назад норвежский нефтегазовый концерн Equinor выпустил свои «Энергетические перспективы», которых также оказалось три. BP щедрее – выдаёт пять-шесть… Есть, конечно, эксперты, которые «гнут своё» и рисуют одну линию, но большинство сегодня предлагает целый веер вариантов развития «на любой вкус».
Три сценария нашего рассматриваемого доклада – Консервативный, Инновационный и Энергопереход. Они отличаются скоростью развития и трансфера технологий и, соответственно, будущей структурой производства и потребления энергии. Судя по пафосу выступающих и содержанию презентации, авторы рассматривают (самый агрессивный) сценарий Энергопереход в качестве весьма вероятного. Я разделяю эту точку зрения. Однако по конкретным индикаторам этого сценария можно спорить. Представляется, что доля «новых ВИЭ» в выработке электроэнергии в 21-26% к 2040 году – это довольно консервативный взгляд (см. график), а «пик нефти» в течение ближайших пяти лет – напротив, слишком оптимистичный.
Основные выводы доклада можно прочитать здесь.
Чрезвычайно важно и правильно, что авторы подробно раскрывают риски для России, связанные с энергетическим переходом. Эти риски в общем-то очевидны. Скажем: «бюджетные поступления России от экспорта энергоресурсов неизбежно будут снижаться». Это всё разъяснялось мной ещё в 2014-2015 годах в «Энергетической революции». Однако специалисты из Сколково обосновывают эти выводы основательными расчётами, что добавляет ценность.
Очень важно, что авторы дают «рекомендации по адаптации России к Энергопереходу». Я-то считаю, что главный ответ на вызов мировой энергетической революции/трансформации лежит за пределами энергетического сектора (об этом тоже есть в «Энергетической революции»), однако и предлагаемые авторами меры, направленные на модернизацию ТЭК (я бы сказал на «принуждение ТЭК к инновациям»), также важны.
В заключение хотелось бы сказать пару слов о методологии расчёта первичной энергии в энергетической статистике.
Вероятные изменения структуры потребления первичной энергии представлены на следующей картинке из презентации Прогноза:
Обратите внимание, на предыдущем графике в сценарии Энергопереход солнечная и ветровая энергетика вырабатывают существенно больше электроэнергии, чем угольная генерация. В то же время в структуре первичной энергии доля угля почти в 2,5 раза больше. Почему?
Кто-то может предположить, что уголь используется не только в электроэнергетике и за счёт этого его доля намного выше. Это не так. Электроэнергетика – это всё-таки основная сфера применения угля. Там, где есть хорошая статистика, скажем в США, чётко можно увидеть, что уголь – это про электричество (93%). В целом по миру трудно найти толковую статистику, но в любом случае доля электроэнергетики в потреблении угля сегодня превышает 60%. В дальнейшем в связи с требованиями декарбонизации потребление угля в кочегарках-котельных будет снижаться, тоже в производстве цемента и металлургии.
Разница в оценке доли угля, солнца и ветра в первичной энергии вызвана спецификой методологии. Первичная энергия – это энергетическое содержание исходного, необработанного (первичного) ресурса. В то же время солнечная и ветровая энергия учитываются в структуре первичной энергии как… электричество, которое по природе своей не является первичным энергоресурсом (чтобы получить электричество нужно преобразовать какой-то первичный энергоресурс). В результате получается сложение разнородных величин и, соответственно, искажение.
Это хорошо видно на следующем примере (условные энергетические единицы):
Замечательный метод! Выработанная на основе солнца электроэнергия просто подставляется в графу первичная энергия, поэтому у нас «в балансе» получается много угля и мало солнечной энергетики!
Потом приходит какой-нибудь государственный муж и начинает петь песню про «энергетический баланс», что «углеводороды доминируют и, по всем прогнозам, будут доминировать в будущем».
Хотя если мы в качестве первичной энергии для солнечной энергетики (то же самое справедливо для ветровой) укажем действительно первичную энергию, а не вырабатываемое электричество, то картинка получится совершенно другой:
Почувствуйте разницу.
Столь же четко это искажение проявляется, если мы посмотрим на атомную энергию в Инновационном сценарии (уж вся атомная энергия – это точно электроэнергетика). В первичной энергии её больше, чем солнца и ветра, а в выработке электроэнергии меньше.
Это не ошибка авторов доклада, ибо «все так делают». Просто в данном случае мне бросились в глаза стоящие рядом картинки. Такова методика МЭА, так сложилось в статистике, так проще считать. Когда солнечной и ветровой электроэнергии было мало, это была лишь незаметная погрешность, сегодня это уже превращается в проблему неверной оценки и неправильных политических решений. Проблема известна и обсуждается специалистами.
Поэтому, дорогой читатель, когда вам рассказывают что-то про энергетический баланс и первичную энергию, всегда нужно иметь в виду, что речь идёт о кривом зеркале, искажении реальности.