facebook
Ветер, Солнце

ВИЭ в России: перспективы технологического суверенитета

солнечная и ветровая энергетика

В пятницу Российская ассоциации ветроиндустрии (РАВИ) и Ассоциация развития возобновляемой энергетики (АРВЭ) провели «брифинг» на тему «ВИЭ в России: перспективы технологического суверенитета».

Подоплекой мероприятия явился уход иностранных компаний – производителей ветряных турбин с российского рынка из-за санкций, что повлекло за собой остановку производств, потерю рабочих мест, приостановку реализации проектов ветроэнергетики в России.

Если бы мы были суверенны в технологическом плане, если бы у нас был свой российский ветрогенератор, такой ситуации не сложилось бы.

Удивило прозвучавшее утверждение, что, мол, солнечная индустрия у нас уже достигла технологического суверенитета. Это, разумеется, не так.

Солнечная индустрия – это многостадийное серийное производство полупроводниковых устройств, а также сырья и компонентов для их производства на (сложном) оборудовании определенной номенклатуры. Если вы не производите оборудование для всех стадий производственной цепочки, покупаете его, а также сырье и компоненты за рубежом, то и технологического суверенитета нет.

Заявлять в нашем случае о технологическом суверенитете солнечной индустрии можно только сильно сузив набор критериев. Мол, в ветроиндустрии ушли иностранные «технологические партнеры», и производство остановилось, а в солнечной индустрии всё работает, мы сами производим конечные продукты, и уходить было практически некому, за исключением поставщиков некоторых компонентов и материалов, которые заменяются альтернативными (или компенсируются параллельным импортом).

Справедливости ради, настоящий технологический суверенитет в солнечной индустрии (и то вряд ли стопроцентный) есть у Китая, в меньшей степени у Южной Кореи и ФРГ, которые производят исходное сырье и довольно широкую номенклатуру средств производства. Швейцария близка (хоть это ей и не нужно), поскольку может производить широкую линейку оборудования и конечной продукции (но не производит сырье). США не дотягивают. Норвегия может производить всю цепочку (поликремний-модуль), но не производит оборудование.

Вообще хотелось бы заметить, что солнечная индустрия и ветроиндустрия – отрасли принципиально разные в технологическом плане и рассматривать их производственно-технологические аспекты вместе, только по признаку «возобновляемости» генерации, работающей на продукции этих отраслей, вряд ли имеет смысл.

Производство ветрогенераторов намного ближе к производству паровых турбин, чем к производству солнечных модулей, а производство солнечных модулей гораздо ближе к производству смартфонов, чем к производству ветрогенераторов.

Дальше поговорим о производстве ветряных турбин, чему и был в первую очередь посвящён брифинг (солнечную индустрию сегодня больше рассматривать не будем, это отдельная тема).

«Технологическим суверенитетом» в ветроиндустрии обладают Китай (Goldwind, Envision, MingYang и др.), Дания (Vestas), США (GE), Германия (Siemens, Nordex, Enercon), в некоторой степени Испания и Франция. Индия (Suzlon) и Южная Корея (Doosan и др.) – также в некоторой степени. Я говорю о большой ветроэнергетике, маленькие машины – это другая история.

Для создания собственных (национальных) производств ветряных турбин сегодня в мире может применяться четыре разных подхода (условно): «западный», «китайский», «покупка лицензии» и «изобретение велосипеда» (поскольку рынок старый, устоявшийся, последний подход самый сложный, я не помню успешных примеров за последние лет 15).

Западный подход – это локализация производства оборудования на территории страны иностранной компанией без глубокой передачи технологий и прав. Он позволяет создать технологические компетенции, рабочие места внутри страны, сформировать местные производственные цепочки и т.п., но «технологической суверенитет» не обеспечивает.

Китайский подход – это локализация производства иностранного оборудования на территории страны с передачей прав, технологий, лицензий, с копированием продуктов и, как вариант, последующим выдавливанием иностранных партнёров с рынка.

У нас десять лет назад был выбран «западный подход». Я не стану утверждать, что это было неправильно, поскольку он применяется повсеместно – и на Западе, и на не Западе. Да, это, как выразился С. Морозов, «псевдолокализация», которая не даёт технологического суверенитета, но никто не мог предвидеть форс-мажор, приведший к полному обрыву связей, к тому, что вполне обычная, применяемая во многих странах локализация вдруг окажется «псевдо».

В СССР были разработки ветрогенераторов, сформированы некоторые научно-технологические компетенции. Наши регуляторы, госкорпорации и частный бизнес не стали их реанимировать, развивать и выращивать «национальных технологических чемпионов». Они пошли по более простому пути: пригласить иностранцев со сборочным (фактически) производством, дать им замечательные условия в виде повышенных тарифов и СПИКов. Результат мы видим.

Тут, конечно, возникают более широкие вопросы к государственной научно-технической, инновационной политике в целом. Как-то не очень у нас обстоят дела с формированием технологической базы, с созданием новых производств и сложных продуктов. Причем деньги-то выделяются, успешно осваиваются, а выхлоп … Примеров много и гораздо более печальных, чем история российской ветроиндустрии. Можно посмотреть на ситуацию с газовыми турбинами большой мощности (ведь и в газовой генерации у нас зависимость от иностранцев). Пару десятилетий уже ковыряют старые советские разработки с результатом, близким к нулевому (в СССР за 15 лет космическую программу создали после разрушительной войны).

Лет 10-15 назад, у нас были энтузиасты, которые пытались продвинуть собственное производство ветряков мегаваттного класса в России на основе документации (и прав) на машины иностранных компаний, покинувших рынок, или лицензий. И сегодня РАВИ хочет вернуться к этому подходу и считает, что в России нужно организовать «технологически-независимое» производство ветрогенераторов класса 5+ (МВт) путем «полного выкупа технологий» российскими «компетентными компаниями» (С. Морозов). Производство реально начать в 2025 году и после этого, в 2026-2027 годах можно будет начинать говорить о достижении «технологического суверенитета» (И. Брызгунов). Поскольку сроки названы сжатые, у РАВИ, наверное, что-то есть «в рукаве».

Зачем это нам (России)? В-принципе, любая активность в промышленности, развитие технологий, выпуск продукции высоких переделов – это для национальной экономики хорошо. Чем шире номенклатура разработанных и производимых в стране товаров, чем сложнее эти товары, тем лучше.

Солнечная и ветровая энергетика – крупнейшие (с большим отрывом) сектора мировой электроэнергетики по объёмам инвестиций и вводимых мощностей, их доля и значение будет только расти. Поэтому, да, наверное, неплохо как-то в этом рынке участвовать, уметь что-то производить для него.

Как это правильно организовать?

На мой взгляд, оптимальным вариантом явилось бы формирование консорциума из 4-6 участников (крупнейшие госкорпорации + крупнейшие частные машиностроительные холдинги) с созданием на паритетных началах специальной совместной компании по производству ветряных турбин. Участники бы объединили компетенции и в то же время контролировали бы друг друга.

В России уже есть приличный опыт создания производств ветроустановок, и экономика их производства известна. Соответственно, вполне реально установить (спланировать) сроки разработки и выпуска продукции, а также её стоимостные параметры. К тому же при РАВИ создана целая «экосистема» производителей всевозможных узлов и компонентов.

Государственная поддержка должна оказываться в разумных пределах в виде налоговых льгот (вычетов) на установленный период и СПИК. Но основной мерой могла бы явиться поддержка сбыта продукции на внутреннем рынке в случае достижения соответствующих проектных параметров (по тех. характеристикам, срокам и стоимости).

Такая поддержка сбыта может осуществляться путем установления целевых размеров установленной мощности ветроэнергетики и долгосрочного графика соответствующих конкурсных отборов, содержащих условия национального содержания. Нынешний критерий конкурсных отборов проектов ВИЭ, касающийся экспорта оборудования, является нелепостью, его следовало бы отменить.

С. Морозов в своём выступлении назвал цифру 8 ГВт (мощностей ветроэнергетики в России) к 2035 году. Это, конечно, весьма скромный показатель. Это намного меньше, чем, например, у Швеции (население 10 млн) уже сегодня (14 ГВт). В Бразилии по итогам 2022 года было 25 ГВт, в ФРГ 66 ГВт, про Китай и говорить нечего.

Не уверен, что с такими целевыми объёмами стоит затевать крупные промышленные проекты.

Как известно, практически везде в мире солнечная и/или ветровая энергетика вырабатывают самую дешевую электроэнергию. Что касается наших реалий, в России остро не хватает эталонов стоимости (LCOE) разных технологий генерации, которые позволяли бы сравнивать разные типы электростанций между собой. Такие эталоны могло бы рассчитывать и публиковать Минэнерго, обладающее всей полнотой информации об экономике электростанций разных типов.

См. также: Меры поддержки ВИЭ в России: экспорт оборудования и локализация.

Уважаемые читатели !!

Ваша поддержка очень важна для существования и развития RenEn, ведущего русскоязычного Интернет-сайта в области «новой энергетики». Помогите, чем можете, пожалуйста.

Яндекс Кошелёк (ЮMoney)

Карта Сбербанка: 4276 3801 2452 1241

Предыдущая статьяСледующая статья

2 Comments

  1. Да по компонентам по солнцу список бесконечный.
    Только по кремниевым пластинам:
    ЗЧ для импортных станков-печей-линий, Кремниевое сырье, тигли, исходный графит для ТУ печей, алмазная проволока, перенаплавка валов проволочного станка, алмазные диски для мехобработки кремниевых слитков, клей для приклейки кремнивых брикетов итд

    Практически ничего отчественного в производстве кремнивых пластин нет. По ячейкам похожая ситуация

Добавить комментарий